If individuals apply for asylum and

If individuals apply for asylum and are not granted refugee status as a result of not fitting into this Convention definition they are likely to be labelled ‘bogus asylum seekers’, illegal immigrants attempting to cheat the system. This distinction, and the perception that a large number of asylum seekers are ‘bogus’ is the dominant representation of such individuals in the media in many European countries (Cookson and Jempson, 2005, Buchanan, et al., 2003) and is rarely challenged by governments (Krzyzanowski and Wodak, 2008, Welch and Schuster, 2005). For example, British Home Secretary Jack Straw commented in 2001, that “would-be migrants are taking advantage of one aspect of the Convention—namely, that it places an obligation on states to consider any application for asylum made on their territory, however ill-founded.” (UNHCR, 2001). These are not the words of a country committed to the principles inscribed in the 1951 Convention regardless of world political and economic circumstances. Yet they need not be, as Hathaway (1990) points out “international refugee law… increasingly affords a basis for rationalising the decisions of states to refuse protection” (p.130). The view that many so called political refugees are actually economic migrants (and that the two can be easily separated) is blurring the border between the issue of asylum and that of immigration more broadly. Thus, the moral justification for limiting asylum is essentially one of protecting the domestic population economically, socially and culturally from the perceived threat of an unknown ‘outsider’.
In this way, international refugee law neither fully embodies humanitarian nor human rights principles (Hathaway, 1990). With regard to the latter, the focus of rights protection is, as previously mentioned, limited to civil and political liberties and as such is “unresponsive to the needs of most refugees” (ibid:133). Unresponsive, in fact, to non-European refugees.

Results (Russian) 1:

Если лиц ходатайствовать о предоставлении убежища и не предоставлен статус беженца в результате не вписывается в это определение Конвенции, они, скорее всего быть помечены 'фиктивных просителей убежища', нелегальных иммигрантов, пытаясь обмануть систему. Это различие и восприятие, что большое количество лиц, ищущих убежища «фиктивных» является доминирующим представление таких лиц в средствах массовой информации во многих европейских странах (Куксон и Jempson, 2005, Бьюкенен, et al., 2003) и редко оспаривается правительствами (Кржижановский и Wodak, 2008, Уэлч и Шустер, 2005). К примеру, британский дома дел Джек Стро прокомментировал в 2001 году, что «потенциальных мигрантов, пользуясь одним из аспектов Конвенции — а именно, что он налагает на государства рассмотреть любое заявление о предоставлении убежища на своей территории, однако необоснованными.» (УВКБ, 2001). Это не слова страной, приверженной принципам, зафиксированные в Конвенции 1951 года, независимо от политических и экономических условий в мире. Тем не менее они должны быть, как Хэтэуэй (1990) указывает «международное беженское право... все чаще дает основу для рационализации решения государств отказаться от защиты» (п). Мнение, что многие так называемые политических беженцев, фактически экономических мигрантов (и что два могут быть легко отделены) является размывание границы между вопроса об убежище и иммиграции более широко. Таким образом морального оправдания для ограничения предоставления убежища является по существу одной защиты внутренних населения экономически, социально и культурно от предполагаемой угрозы неизвестного «посторонний».Таким образом, международного беженского права, ни полностью воплощает гуманитарной, ни принципов прав человека (Hathaway, 1990). Что касается последнего, в центре защиты прав как уже упоминалось, ограничиваясь гражданских и политических свобод и как таковой является «не отвечает потребностям большинства беженцев» (там же: 133). Безответный, в самом деле, в не европейских беженцев.

Results (Russian) 2:

Если люди обращаются за предоставлением убежища, и не предоставляется статус беженца в результате не вписывается в это определение Конвенции, они, вероятно, будут помечены "фиктивные лица, ищущие убежища", нелегальных иммигрантов, пытающихся обмануть систему. Это различие, и понимание того, что большое количество лиц, ищущих убежища, "фальшивкой" является доминирующим представлением таких лиц в средствах массовой информации во многих европейских странах (Куксон и Jempson, 2005, Бьюкенен и др., 2003) и редко оспаривается правительствами (Кржижановский и Водак, 2008, Уэлч и Шустер, 2005). Например, министр внутренних дел Великобритании Джек Стро заявил в 2001 году, что "горе-мигранты пользуются одним аспектом Конвенции, а именно, что он возлагает на государства рассмотреть любые ходатайства о предоставлении убежища изготовленные на их территории, однако плохо -founded. "(УВКБ ООН, 2001). Это не слова из страны, приверженной принципам, зафиксированных в Конвенции 1951 независимо от мировых политических и экономических условиях. Тем не менее, они не должны быть, как Hathaway (1990) указывает, "международное право беженцев ... более дает основание для рационализации решения государств отказаться от защиты" (с.130). Мнение, что многие так называемые политические беженцы, на самом деле экономические мигранты (и, что двое могут быть легко отделены) размывает границу между вопроса об убежище и что иммиграции в более широком смысле. Таким образом, моральное оправдание для ограничения убежище, по существу, одним из защиты местного населения в экономическом, социальном и культурном от предполагаемой угрозы неизвестного "аутсайдера".
Таким образом, международное право беженцев ни полностью воплощает принципы гуманитарной, ни в области прав человека (Hathaway, 1990). Что касается последнего, внимание защите прав, как уже упоминалось ранее, ограничивается гражданскими и политическими свободами и как таковой является "не отвечает потребностям большинства беженцев" (Там же: 133). Отсутствие реакции, на самом деле, не-европейских беженцев.

Results (Russian) 3:

если лица, ходатайства о предоставлении убежища и беженцев не потому, что не адаптации личности является определение этой Конвенции, они, возможно, были помечены как "ложные просителей убежища, незаконной иммиграции, пытается обмануть систему.Это различие,чувство и большое количество просителей убежища были "ложных" является во многих европейских странах средства массовой информации такие индивидуальные доминирующей проявления (куксон и 詹普森, 2005, Бьюкенен, et al., 2003), редко подвергаются правительство (克日扎诺夫斯基 и Wodak, 2008, Велч и Шустер, 2005).например, министр внутренних дел Великобритании Джек замечания 2001,"безбилетник является использование некоторых аспектов Конвенции, а именно, это место, обязательства государства рассмотреть их территориального убежища любое заявление, но не основана." (УВКБ, 2001).Это не приверженность принципам Конвенции независимо от того, включены в 1951 мировой политической и экономической ситуации в стране.Они, однако, не нужна, когда Hathaway (1990) указывает, что "международного беженского права... все больше и больше стран является основой рационализации решил отказаться от защиты" (фестиваль).считает, что многие так называемых политических беженцев и экономических мигрантов, фактически (оба очень легко разделение) является нечеткой убежища на границе между иммигрантов проблемы и более широко.Таким образом, ограничение убежища моральной легитимности защиты населения является, в сущности, внутренних экономических, социальных и культурных от неизвестного "Аутсайдеров" угрозы.
международного беженского права, такие, как бесчеловечные также не в полной мере отражает принципы прав человека (-, 1990).в отношении последнего, в центре защиты прав,Как отмечалось ранее, ограничения гражданских и политических свобод ", поэтому спрос медленно большинство беженцев" (там же: 133).медленно, на самом деле, не - европейских беженцев
.